Глава 7. Завещание Альбуса Дамблдора. Он шёл вдоль горной дороги при прохладно-голубом свете рассвета. Далеко внизу лежал городок, опутанный туманом. Был
ли человек, который ему нужен, там, человек, который был нужен ему так
сильно, что он не думал ни о чём другом, человек, у которого был ответ,
ответ на его вопрос…
— Эй, проснись.
Гарри открыл глаза.
Он снова лежал на кровати в комнате Рона на чердаке. Солнце ещё не
поднялось, и в комнате до сих пор было темно. Пигвиджен спал, спрятав
голову под крыло. Шрам на лбу Гарри болел.
— Ты говорил во сне.
— Правда?
— Да, «Грегорович». Ты повторял «Грегорович».
На Гарри не было очков, и лицо Рона слегка расплывалось.
— Кто такой Грегорович?
— Мне-то откуда знать? Ты говорил это.
Гарри, задумавшись, потёр лоб. Ему казалось, он слышал эту фамилию раньше, но не мог вспомнить, где.
— По-моему, Волдеморт его ищет.
— Бедный парень, — с жаром сказал Рон.
Гарри
сел прямо, всё ещё потирая шрам. Он полностью проснулся. Он пытался
вспомнить, что именно он видел во сне, но всплывали лишь горные вершины
и маленькая деревушка в долине.
— Я думаю, он за границей.
— Кто, Грегорович?
— Волдеморт. Я думаю, он где-то за границей, ищет Гергоровича. Это не было похоже на Англию.
— Ты думаешь, что снова читаешь его мысли?
Рон выглядел взволнованным.
—
Сделай мне одолжение — не говори Гермионе, — сказал Гарри. — Хотя каким
образом, она думает, я должен перестать видеть эти сны…
Он посмотрел на клетку маленького Пигвиджена, думая… Почему эта фамилия была ему знакома?
—
Я думаю, — медленно произнёс он, — что он имеет какое-то отношение к
Квиддичу. Есть какая-то связь, но я не могу… не могу понять, что это.
— Квиддич? — сказал Рон. — А ты точно думаешь не о Горговиче?
— Ком?
—
Драгомире Горговиче, Загонщике, переведён в Пушки Чадли за рекордный
гонорар два года назад. Ему принадлежит рекорд ударов по Кваффлу за
сезон.
— Нет, — сказал Гарри, — вряд ли я думал о Горговиче.
— Я даже не стараюсь, — сказал Рон. — С днём рождения, кстати.
— Ух ты… точно, я забыл! Мне семнадцать!
Гарри
схватил палочку, которая лежала рядом с его кроватью, указывая на стол,
на котором лежали его очки, и сказал «Аццио Очки!» И хотя они
находились всего в метре от него, было что-то необыкновенно
удовлетворительное в наблюдении за тем, как они подлетали к нему до тех
пор, пока не угодили в глаз.
— Впечатляет, — фыркнул Рон.
Празднуя
исчезновение Следа, Гарри заставил вещи Рона полетать по комнате, от
чего Пигвиджен проснулся и начала радостно порхать по клетке. Гарри
также попытался завязать шнурки с помощью магии (полученный узел
пришлось несколько минут распутывать руками) и просто ради удовольствия
перекрасил оранжевую форму Пушек на плакатах Рона в ярко-синий цвет.
—
Ширинку на твоём месте я бы всё же застегнул рукой, — посоветовал Гарри
Рон, хихикая, когда Гарри моментально посмотрел вниз. — Вот твой
подарок. Открой его здесь, он не для глаз моей мамы.
— Книга? — сказал Гарри, изучая прямоугольную обложку. — Немного отошёл от традиции?
—
Это не простая книга, — сказал Рон, — а золотая. Двенадцать Проверенных
Способов Очаровать Ведьму. Объясняет всё о девчонках. Если бы у меня
была такая в прошлом году, я бы точно знал, как отвертеться от Лаванды
и как вести себя с… Ну, Фред и Джордж одолжили мне одну, и я многому
научился. Ты будешь удивлён, здесь дело руками не обойдётся.
Когда
они появились на кухне, на столе их уже ждала горка подарков. Билл и
Мсье Делякур заканчивали завтракать, пока Миссис Уизли общалась с ними,
стоя у плиты.
— Артур попросил меня пожелать тебе счастливого
семнадцатилетия, Гарри, — сказала ему сияющая Миссис Уизли. — Ему
пришлось рано уйти на работу, но он вернётся к обеду. Наш подарок на
самом верху.
Гарри сел, взял тот свёрток, на который она
указала, и развернул его. Внутри лежали часы, похожие на те, что Мистер
и Миссис Уизли подарили Рону на его семнадцатилетие; они были золотыми,
а вместо стрелок были круги.
— Это традиция, дарить волшебнику
часы на его совершеннолетие, — сказала Миссис Уизли, беспокойно глядя
на него. — Боюсь, они не такие новые, как у Рона, вообще-то они
принадлежали моему брату Фабиану, а он не очень бережно относился к
своим вещам, там вмятина сзади, но…
Остальная часть её речи
куда-то пропала; Гарри встал и обнял её. Он пытался вложить множество
несказанного в эти объятья и, возможно, она всё поняла, потому что она
нежно пошлёпала его по щеке, когда он отпустил её, затем не очень
определённо взмахнула палочкой, от чего половина бекона вылетела из
сковородки на пол.
— С днём рождения, Гарри! — сказала Гермиона,
торопясь на кухню и добавляя свой подарок к горе других. — Это немного,
но я надеюсь, что тебе понравится. А что ты подарил? — спросила она у
Рона, который будто её не слышал.
— Давай, открывай подарок Гермионы! — сказал Рон.
Она
купила ему новый Хитроскоп. В следующей обёртке была волшебная бритва о
Билла и Флёр («Да, этО позволИт тебе бритьсЯ так гладкО, как толькО
можнО,» заверил его Мсье Делякур, «но помнИ чёткО выражать мыслИ, иначЕ
можЕшь не досчитатьсЯ не тех волос…»), шоколад от Делякуров и огромная
коробка приколов из магазина близнецов.
Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться на кухне, в которой стало тесно с приходом Мадам Делякур, Флёр и Габриэль.
—
Я всё соберу, — весело сказал Гермиона, отбирая подарки у Гарри, пока
они шли наверх. — Я почти закончила, осталось только дождаться твоих
трусов из стирки, Рон…
Бормотание Рона прервала открывающаяся дверь на втором этаже.
— Гарри, можно тебя на секундочку?
Это
была Джинни. Рон замер, но Гермиона подхватила его за локоть и повела
вверх по лестнице. Нервничая, Гарри проследовал за Джинни в её комнату.
Он
ещё никогда там не был. Она была маленькой, но светлой. На одной стене
висел большой плакат Ведуний, а на другой — фотография Гвеног Джонс,
капитана команды по Квиддичу, состоящей только из ведьм.Стол стоял у
раскрытого окна, из которого было видно площадку, на которой когда-то
он с ней, Роном и Гермионой играл в Квиддич двое-на-двое, а теперь там
был большой белоснежный шатёр. Флаг не его макушке был на одном уровне
с окном Джинни.
Джинни посмотрела прямо в лицо Гарри, глубоко вдохнула и сказала:
— Поздравляю с семнадцатилетием.
— Да… спасибо.
Она
спокойно смотрела на него; он, впрочем, находил весьма сложным
посмотреть в ответ, для него это было то же, что смотреть на яркий свет.
— Хороший вид, — сказал он, показывая в окно.
Она проигнорировала эту фразу. Он её не винил.
— Я не знала, что тебе подарить, — сказала она.
— Да не надо было ничего дарить.
И это она оставила без внимания.
— Я не знала, что будет полезным. Ничего большого, что ты бы не смог унести.
Он
взглянул на неё. Она не плакала; это было одой из тех удивительных
вещей в Джинни, она редко плакала. Он подумал, что, наверное, шесть
братьев повлияли на неё так.
Она подошла ближе.
— И я
подумала, что мне хочется подарить тебе напоминание о себе, вдруг ты
встретишь какую-нибудь Виилу после того, как закончишь то, чем
собираешься заняться.
— Честно говоря, я думаю, вероятность свиданий будет очень невелика.
—
Это то, что я хотела услышать, — прошептала она, а затем она целовала
его так, как не целовала никогда, и Гарри ответил на поцелуй, и это
было в сто раз лучше Огненного Виски; она одна была чем-то настоящим во
всём мире, эта Джинни, и он чувствовал её, когда одна его рука
покоилась на её спине, а другая вплелась в её сладкие волосы…
Дверь распахнулась за ними и они отпрыгнули друг от друга.
— Ой, — многозначительно сказал Рон, — извините.
— Рон! — Гермиона оказалась прямо за ним, немного запыхавшись
Воцарилась натянутая тишина, затем Джинни тихим ровным голосом произнесла:
— Что ж, в любом случае, с днём Рождения, Гарри.
Уши
Рона стали алыми, Гермиона нервничала. Гарри хотел хлопнуть дверью им в
лицо, потому что, как только она открылась, будто холодный сквозняк
проник в комнату, и замечательный момент лопнул как мыльный пузырь. Все
причины завершения его отношений с Джинни, ухода от неё, казалось,
прокрались в комнату вместе с Роном, заняв место счастливой
беззаботности. Он взглянул на Джинни, желая сказать что-то, хоть и сам
не знал, что, но она повернулась к нему спиной. Он подумал, что на
мгновение она поддалась слезам. Он не мог сделать ничего, чтобы
успокоить её в присутствии Рона.
— Увидимся позже. — произнёс он и последовал за остальными из спальни.
Рон
спустился вниз и вышел во двор через всё ещё наполненную людьми кухню,
Гарри шёл с ним в одном темпе, а Гермиона, выглядевшая испуганно,
одиноко плелась позади. Как только они добрались до уединённой
свежескошенной лужайки, Рон набросился на Гарри:
— Ты бросил её. Что же ты делаешь сейчас, издеваешься над ней?
— Я не издеваюсь над ней, — сказал Гарри, в то время как Гермиона поравнялась с ними:
— Рон…
Но Рон поднял руку, чтобы заставить её молчать.
— Она страдала, когда ты оставил её…
— И я страдал. Ты знаешь, почему я прекратил это, и что это было не по моей воле.
— Да, но сейчас ты обнимаешь и целуешь её, и она вновь надеется на воскрешение своих надежд…
— Она не идиотка, она знает, что это невозможно, она же не ожидает, что мы… поженимся или…
Когда
Гарри произносил эти слова, в его голове предстала отчётливая картина
Джинни в белом платье, выходящей замуж за высокого, безликого и
неприятного чужака.
На мгновение это укололо его: её будущее
было свободным и необременительным, в то время как он не видел впереди
ничего, кроме Вольдеморта.
— Если ты продолжишь давать ей шанс, ты…
—
Этого больше не случится. — резко сказал Гарри. День был безоблачный,
но он чувствовал себя так, как будто солнце вдруг зашло. — Хорошо?
Рон выглядел наполовину возмущённым, наполовину сонным; он качнулся вперёд и назад, затем произнёс:
— Прямо сейчас, хорошо, это… да.
В
оставшееся время дня Джинни не искала больше встречи с Гарри, ни
взглядами ни жестами не показывая, что в комнате у них было что-то
большее, чем вежливая беседа. Как бы то ни было, приезд Чарли стал
облегчением для Гарри. Когда мисс Уизли усадила Чарли за стул, грозно
подняла палочку и объявила, что ему требуется как следует постричься,
Гарри засмеялся и отвлёкся от проблем.
Так как кухня Норы не
выдержала бы праздничного ужина в честь дня Рождения Гарри, ещё перед
приездом Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида несколько столов были
поставлены в ряд в саду. Фред и Джордж наколдовали множество фиолетовых
фонариков, украшенных огромным числом 17, чтобы те висели в воздухе над
гостями. Благодаря стараниям миссис Уизли, рана Джорджа была аккуратной
и чистой, но Гарри ещё не привык к тёмному отверстию с одной стороны
его головы, несмотря на огромное количество шуток близнецов о нём.
Гермиона заставила фиолетовые и золотые ленты вырываться с конца её палочки и изящно ниспадать на деревья и кусты.
—
Здорово. — сказал Рон, когда с последним взмахом палочки, Гермиона
окрасила листья крабовой яблони в золотой цвет. — У тебя действительна
есть вкус к такого рода вещам.
— Спасибо, Рон! — ответила Гермиона, выглядевшая одновременно удовлетворённо и немного смущённо.
Гарри
отвернулся, с улыбкой отметив, что обязательно найдёт главу о
комплиментах, как только у него появится время для подробного изучения
его Двадцати Безопасных Способов Сооблазнения Ведьм; он встретился с
Джинни взглядом и улыбнулся ей, но тут же вспомнил обещание, данное
Рону, и спешно завязал общение с мсье Делакур.
— Дорогу, дорогу!
— нараспев сказала миссис Уизли, проходя через ворота с гигантским,
размером с мяч для пляжного волейбола Снитчем, который парил перед ней.
Секундой позже Гарри понял, что это — его праздничный торт, который
миссис Уизли поддерживала при помощи волшебной палочки, боясь идти с
ним по неровной земле. Когда торт наконец приземлился в середине стола,
Гарри сказал:
— Выглядит изумительно, миссис Уизли.
— О, пустяки, дорогой. — сказала она нежно. За её спиной Рон поднял большой палец вверх и изрёк:
— Хороший торт…
К
семи часам все гости прибыли, сопровождаемые в дом Фредом и Джорджем,
которые ожидали их в конце тропинки. Хагрид подчеркнул торжественность
момента, надев самое лучшее — ужасный ворсистый коричневый костюм. Хотя
Люпин улыбнулся, когда пожимал руку Гарри, тот отметил, что он казался
весьма несчастливым. Это было очень странным: Тонкс, напротив,
выглядела просто блестяще.
— С днём Рождения, Гарри! — воскликнула она, крепко обнимая его.
—
Семндацать… эх! — произнёс Хагрид, принимая от Фреда бокал вина
размером с ведро. — Шесть лет прошло с тех пор, Гарри, ты помнишь это?
—
Смутно. — ответил Гарри, улыбаясь ему. — Ты, кажется, выбил переднюю
дверь, наколдовал Дадли поросячий хвост и сказал, что я волшебник?
— Я опущу детали. — фыркнул Хагрид. — Всё хорошо, Рон, Гермиона?
— У нас всё прекрасно. — ответила Гермиона. — А как ты?
— Хм, неплохо. Я был занят, у нас появилось несколько новорожденных единорогов. Я покажу тебе, когда ты вернёшься.
Гарри уклонился от взглядов Роны и Гермионы, пока Хагрид рылся в кармане.
—
Вот. Гарри… не знал, что тебе подарить, но потом вспомнил об этом.- Он
извлёк небольшой, немного потёртый мешочек, завязанный длинным шнурком,
по всей видимости предназначенным для ношения на шее. — Ослиная кожа.
Сюда можно спрятать всё, что угодно и никто кроме хозяина не сможет
ничего из него достать. Поэтому они очень редки.
— Спасибо, Хагрид.
—
Мелочи. — сказал Хагрид и махнул своей рукой, размером с крышку от
мусорного ящика. — А вот и Чарли! Он мне всегда нравился… эй! Чарли!
Чарли
приблизился, уныло проводя рукой по своей новой, бесчеловечно короткой
шевелюре. Он был ниже Рона, коренастый, со множеством ожогов и царапин
на мускулистых руках.
— Привет, Хагрид, как дела?
— Давно хотел написать тебе. Как поживает Норберт?
— Норберт? — засмеялся Чарли. — Норвежский гребнехвост? Сейчас мы зовём её Норберта.
— Что?.. Норберт — девочка?
— О да! — ответил Чарли.
— Как ты это понял? — спросила Гермиона.
—
Они более злобны — парировал Чарли. Он посмотрел на свою шевелюру и его
голос дрогнул. — Хочу, чтобы отец поторопился прийти сюда. Мама
становится нервной.
Все посмотрели на миссис Уизли. Она пыталась говорить с мадам Делакур, но то и дело поглядывала на ворота.
—
Я думаю, мы лучше начнём без Артура. — громко сказала она сидящим в
саду через пару мгновений. — Вероятно он задержался на… Ой…
Все
увидели это одновременно: полосу света, начавшую кружиться над двором и
столом, где она истончилась, превратившись в светло-серебряного
горностая, который встал на задние лапы и проговорил голосом мистера
Уизли:
— Министр Магии идёт со мной.
Патронус растворился в воздухе, оставляя семью Флер удивлённо уставившимися на место его пропажи.
—
Мы не должны были быть здесь. — тотчас же сказал Люпин. — Гарри…
извини… я объясню в другой раз. Он взял Тонкс за руку и увлёк её за
собой; они достигли изгороди, забрались на неё и исчезли из поля
зрения. Миссис Уизли выглядела сконфуженной.
— Министр… но почему? Я не понимаю…
Но
на обсуждение не было времени: секундой позже мистер Уизли возник из
воздуха у ворот, дополняемый Руфусом Скримджеором, легко узнаваемым по
копне седеющих волос.
Двое прибывших прошли через двор к саду и
залитому сиянием фонариков столу, где все сидели молча, наблюдая за их
приближением. Когда Скримджеор вступил в лучи света, Гарри заметил, что
он выглядит гораздо более старым, чем в прошлую их встречу, тощий и
зловещий.
— Извините за вторжение. — произнёс Скримджеор, доковыляв до стола. — Особенно потому, что я пришёл на праздник без приглашения.
Его глаза на мгновение задержались на огромном торте в виде Снитча.
— Самые наилучшие пожелания.
— Спасибо — ответил Гарри.
—
Мне нужно поговорить с тобой наедине. — продолжил Скримджеор. — Равно
как и с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грэйнджер.
— С нами? — удивлённо переспросил Рон. — Почему с нами?
— Я расскажу вам это в более уединённом месте. Есть ли здесь такое место? — требовательно обратился он к миссис Уизли.
— Да, конечно. — ответила миссис Уизли, выглядевшая нервной. — Это, м-м… гостиная, почему бы не использовать её?
— Ты можешь проводить нас. — Скримджеор повернулся к Рону. — Нет никакой необходимости сопровождать нас, Артур.
Гарри увидел, как миссис Уизли обменялась озабоченным взглядом с мистером Уизли, когда он, Рон и Гермиона встали.
Пока
они молча возвращались в дом, Гарри знал, что другие думали то же
самое, что и он: Скримджеор, должно быть, каким-то образом узнал, что
они втроём планировали бросить Хогвартс.
Скримджеор не говорил
ни слова, когда они проходили через находящуюся в беспорядке кухню в
гостиную Норы. Хотя сад был наполнен мягким золотым вечерним светом, в
доме было уже темно; при входе Гарри резко взмахнул палочкой в сторону
масляных ламп и они осветили запущенную, но уютную комнату. Скримджеор
присел на продавленный стул, который обычно занимал мистер Уизли,
заставляя Гарри, Рона и Гермиону вместе вжаться в диван. После этого
Скримджеор заговорил:
— У меня есть несколько вопросам к вам
троим, и я думаю, что будет лучше, если я задам их вам по отдельности.
Если вы двое. — он указал на Гарри и Гермиону. — сможете подождать
наверху, я начну с Рональда.
— Мы никуда не пойдём. — сказал
Гарри, в то время как Гермиона энергично кивнула головой. — Вы можете
говорить с нами вместе или ни с кем.
Скримджеор бросил на Гарри
холодный оценивающий взгляд. Гарри показалось, что Министр задумался,
стоит ли проявлять ответную открытую враждебность так рано.
—
Хорошо, тогда поговорим вместе. — ответил он, пожимая плечами. Он
прокашлялся и продолжил. — Я здесь, уверен вы это знаете, по поводу
завещания Альбуса Дамблдора.
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.
— Неожиданность, очевидно! Вы не были осведомлены, что Дамблдор кое-что вам оставил?
— Н… нам всем? — переспросил Рон. — Мне и Гермионе Тоже?
— Да, всем ва…
Но Гарри прервал его:
— Дамблдор умер около месяца назад. Почему же передача того, что он оставил, заняла так много времени?
—
Да разве это не ясно? — бросила Гермиона, прежде чем Скримджеор успел
ответить. — Они хотели изучить то, что он нам оставил. У вас не было
никаких прав на это! — когда она говорила, её голос слегка дрожал.
—
У меня были все права. — спокойно произнёс Скримджеор. — Декрет об
Оправданной Конфискации, даёт Министру право конфисковать содержимое
сомни…
— Этот закон был создан, чтобы предотвратить
использование тёмных артефактов волшебниками! — продолжила атаку
Гермиона. — А Министр, похоже, нашёл очевидное доказательство того, что
собственность умершего нелегальна, прежде чем передавать её! И вы
рассказываете мне, что вы думали, что Дамблдор пытался передать нам
что-то проклятое?
— Вы планируете сделать карьеру в Магическом Праве, мисс Грейнджер? — спросил Скримджеор
— Нет, ни в коем случае. — резко возразила Гермиона. — Напротив, я надеюсь сделать миру что-то хорошее!
Рон засмеялся. Глаза Скримджеора мгновенно обратились на Рона и обратно, когда Гарри заговорил:
— Итак, почему вы решили позволить нам получить эти вещи сейчас? Не смогли придумать предлога, чтобы оставить их?
—
Нет, потому что прошёл тридцать один день! — выпалила Гермиона. — Они
не могут держать объекты больше этого срока, если не докажут, что они
являются опасными. Верно?
— Вы скажете, что вы были близки Дамблдору, Рональд? — обратился Скримджеор к Рону, игнорируя выпад Гермионы.
Рон выглядел удивлённо.
— Я? Нет… не совсем… Вообще, Гарри всегда был тем…
Рон
посмотрел сначала на Гарри, потом на Гермиону, одарившую его злобным
взглядом «лучше-замолчать-сразу», но удар уже был нанесён: Скримджеор
выглядел так, будто услышал то, что ожидал и хотел услышать. Он как
хищная птица набросился на ответ Рона:
— Если вы не были близки
Дамблдору, как вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своём
завещании? Он сделал исключительно мало личных запросов. Большинство
его собственности — частная библиотека, магические инструменты и другие
личные сбережения были оставлены Хогвартсу. Почему, вы думаете, вас
выделили?
— Я не… — начал Рон. — Я… Когда я сказал, что мы не были близки… Я имею в виду, я думаю, что я ему нравился…
— Ты скромничаешь, Рон — прервала его Гермиона. — Дамблдор был увлечён тобой.
Это
преломляло правду до предела: насколько Гарри знал, Рон и Дамблдор
никогда не оставались наедине, а прямой контакт между ними был
незначительным. Тем не менее, не похоже было, чтобы Скримджеор слушал.
Он опустил руку в мантию и извлёк мешок со шнурком гораздо большего
размера чем тот, что Хагрид подарил Гарри. Из него он извлёк свиток
пергамента, который он развернул и зачитал:
— «Последняя Воля и
Завет Альбуса Персиваля Вульфрица Брайана Дамблдора…» так, вот здесь…
«Рональду Билиусу Уизли я оставляю свой Делюминатор, с надеждой, что он
будет помнить обо мне, используя его».
Скримджеор извлёк из
сумки предмет, который Гарри уже видел раньше: он был похож на
серебряную зажигалку, но имел, он знал, свойство высасывать свет в зоне
действия и возвращать его простым щелчком. Скримджеор наклонился вперёд
и передал Делюминатор Рону, который взял его и повертел дрожащими
пальцами.
— Это ценный предмет. — сказал Скримджеор, оглядывая
Рона. — Он даже может быть единственным. Конечно, это собственное
изобретение Дамблдора. Почему же он оставил тебе такой редкий предмет?
Рон смущённо покачал головой.
—
Дамблдор, должно быть, выучил тысячи студентов. — упорно продолжал
Скримджеор. — Из них он упомянул в своём завещании лишь вас троих.
Почему? Для чего, он думал, вы будете использовать Делюминатор, мистер
Уизли?
— Выключать свет, я п’лагаю. — пробормотал Рон. — Что ещё я могу делать с его помощью?
У
Скримджеора, очевидно, не было никаких предположений. Он ещё на
мгновение покосился на Рона, затем вернулся к завещанию Дамблдора…
—
«Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю свою копию Басен Барда Бидла,
в надежде, что она найдёт эту книгу развлекательной и поучительной».
Сейчас
Скримджеор извлёк из мешочка небольшую книгу, которая выглядела такой
же старинной, как и Секреты Темнейшего Искусства наверху. Её обложка
была запачкана и местами отслаивалась. Гермиона безмолвно приняла её от
Скримджеора.
Она положила книгу на колени и уставилась на неё.
Гарри увидел, что заголовок был написан рунами, он никогда не пытался
научиться их читать. Пока она смотрела, слёзы растекались по тиснённым
символам.
— Почему, вы думаете, Дамблдор оставил вам эту книгу, мисс Грейнджер? — всё так же спокойно спросил Скримджеор.
— Я… я знаю, он любил книги. — сказала Гермиона высоким голосом, утирая глаза рукавом.
— Почему именно эту конкретную книгу?
— Я не знаю. Наверно он думал, что она мне понравится.
— Вы когда-нибудь обсуждали коды или какие-либо средства передачи секретных сообщений с Дамблдором?
—
Нет, я не обсуждала. — ответила Гермиона, всё ещё возя рукавом по
глазам. — И если Министр не нашёл никаких спрятанных кодов в этой книге
за тридцать один день, то я сомневаюсь, что смогу.
Она подавила
всхлип. Они были так тесно прижаты друг другу, что Рон с трудом вытащил
руку и положил её на плечо Гермионе. Скримджеор вновь вернулся к
завещанию:
— «Гарри Джеймсу Поттеру». — после этих слов всё
внутри Гарри наполнилось неожиданным волнением. — «Я оставляю Снитч,
пойманный им в первом матче по квиддичу в Хогвартсе, как напоминание о
заслугах непоколебимости и мастерства.»
Когда Скримджеор извлёк
небольшой золотой мяч, размером с грецкий орех, серебристые крылышки
которого слабо трепетали, Гарри почувствовал определённое облегчение.
— Почему Дамблдор оставил тебе этот Снитч? — спросил Скримджеор
—
Я не знаю. — парировал Гарри. — По тем причинам, которые вы только что
прочли, я полагаю… чтобы напомнить мне, что всего можно достигнуть,
если упорно… пытаться… и всё в таком духе.
— В таком случае, ты считаешь, что это был всего лишь символический подарок на память?
— Я полагаю. — ответил Гарри. — Чем ещё это может быть?
—
Я задаю этот вопрос по конкретной причине. — произнёс Скримджеор,
придвигая свой стул немного ближе к дивану. Снаружи опускались сумерки,
за окнами над изгородью высилась призрачно-белая завеса тумана. — Я
заметил, что твой праздничный торт сделан в форме Снитча. Почему?
Гермиона иронично засмеялась:
—
О да, это не может быть упоминанием того факта, что Гарри —
великолепный Ловец — это слишком просто. — произнесла она. — Конечно, в
нём должно быть секретное послание от Дамблдора, спрятанное в сахарной
глазури! — Я не думаю что в сахарной глазури что-то спрятано. —
хмуро ответил Скримджеор. — Но сам Снитч является хорошим местом для
хранения небольшого предмета. Я уверен, вы знаете почему.
Гарри
пожал плечами, Гермиона, между тем, ответила: Гарри подумал, что
отвечать на вопросы правильно было её глубоко въевшейся привычкой, и
лишь поэтому она не могла подавить желание:
— Потому что у Снитча есть память к прикосновению. — высказалась она.
— Что? — одновременно спросили Гарри и Рон, оба считавшие знания Гермионы о квиддиче незначительными.
—
Верно — одобрительно ответил Скримджеор — До использования Снитч не
берут голыми руками, даже его изготовитель носит перчатки. На нём лежит
заклятье, по которому можно определить, кто первый взял его рукой, в
случае спорного захвата. Этот снитч, — он подбросил крошечный золотой
мяч, — запомнил твоё прикосновение. И мне кажется, что Дамблдор,
имевший огромный магический опыт, несмотря на его недостатки, возможно
улучшил магию этого Снитча так, что он откроется только для тебя.
Сердце
Гарри стало биться быстрее. Он был уверен в правоте Скримджеора. Как он
мог избежать прикосновения к Снитчу голыми руками перед Министром?
— Ты молчишь. — продолжил Скримджеор. — Возможно, ты знаешь, что содержит в себе Снитч?
—
Нет. — ответил Гари, всё ещё думая над тем, как, не прикасаясь к
Снитчу, создать видимость этого. Если бы он только знал Окклюменцию, по
настоящему знал, он смог бы прочесть мысли Гермионы: он мог практически
расслышать свист её мозга около себя.
— Возьми его. — тихо произнёс Скримджеор.
Глаза
Гарри встретились с жёлтыми глазами Министра, и он знал, что у него не
остаётся никакого выбора, кроме как подчиниться. Он протянул руку,
Скримджеор вновь наклонился вперёд и, медленно и осторожно, положил
Снитч на ладонь Гарри.
Ничего не произошло. Как только пальцы
Гарри сомкнулись на Снитче, его утомлённые крылья слегка дрогнули и
успокоились. Скримджеор, Рон и Гермиона продолжали жадно глядеть на
скрытый в руках мяч, всё ещё в надежде, что он может как-то измениться.
— Это было драматично. — хладнокровно произнёс Гарри
Рон и Гермиона засмеялись.
— Тогда это всё, не так ли? — протянула Гермиона, пытаясь приподняться с дивана.
— Не совсем. — хмыкнул Скримджеор, чьё настроение, похоже, испортилось. — Дамблдор завещал тебе второй предмет, Поттер.
— Что это? — спросил Гарри со вновь нарастающим волнением.
— Меч Годрика Гриффиндора — ответил он.
Гермиона
и Рон окаменели. Гарри огляделся в поисках декорированного рубинами
эфеса, но Скримджеор не извлёк меч из кожаного мешка, который в данном
случае казался слишком маленьким для него.
— Так где он? — подозрительно уточнил Гарри
—
К сожалению — Скримджеор, казалось, ухмыльнулся, — меч не принадлежал
Дамблдору, чтобы его раздавать. Меч Годрика Гриффиндора является важным
артефактом и, как таковой, принадлежит…
— Принадлежит Гарри! —
закончила за него фразу Гермиона. — Меч выбрал его, Гарри он его
вытащил, он его вытащил из Сортировочной Шляпы.
— Это не делает
его вашей личной собственностью, мистер Поттер, что бы не решил
Дамблдор. — Скримджеор почесал плохо выбритую щёку, разглядывая Гарри.
— В соответствии с достоверными историческими источниками, меч может
быть дарован лишь любому настоящему представителю семьи Гриффиндоров.
Почему, ты думаешь…
— Дамблдор хотел дать мне меч? — закончил
Гарри, пытаясь сдерживать себя. — Возможно, он полагал, что тот будет
хорошо смотреться у меня на стене.
— Это не шутка, Поттер! —
зарычал Скримджеор. — Было ли это потому, что Дамблдор верил, что
только меч Годрика Гриффиндора может победить Наследника Слизерина?
Желал ли он дать тебе этот меч, Поттер, потому что он верил, как и
многие, что ты — единственный, кому предназначено уничтожить
Сам-знаешь-кого?
— Интересная теория. — сказал Гарри. — А хоть
кто-то вообще пытался вонзить меч в Волдеморта? Может быть, Министру
стоит отправить на это своих людей, вместо того, чтобы терять время,
потроша Делюминаторы или покрывая сбежавших из Азкабана. Так вот, что
вы делаете, Министр, закрывшись в своём кабинете, пытаетесь вскрыть
Снитч? Люди умирают — я едва не стал одним из них — Волдеморт
преследовал меня через три страны, он убил Грозного Глаза Грюма, но я
не услышал ни слова об этом из Министерства, ведь так? И вы всё ещё
ожидаете, что мы будем сотрудничать с вами!
— Ты слишком далеко
зашёл! — закричал Скримджеор, вставая со стула. Гарри тоже вскочил на
ноги. Скримджеор приблизился к Гарри и резко ткнул его в грудь концом
палочки: у Гарри на футболке появилась дырка, похожая на след
затушенной сигареты.
— А-а! — закричал Рон, выпрыгивая и поднимая свою волшебную палочку, но Гарри остановил его:
— Нет! Ты же не хочешь давать ему предлог, чтобы арестовать нас?
—
Запомните, что вы не в школе! — процедил Скримджеор, тяжело дыша в лицо
Гарри. — Запомните, что я — не Дамблдор, который прощал ваше
высокомерие и непокорность. Ты можешь носить этот шрам как корону,
Поттер, но семнадцатилетний юнец не в праве говорить мне, как выполнять
свою работу! Надеюсь, в этот раз ты научился хоть какому-то уважению!
— В этот раз вы его заработали. — бросил Гарри.
Пол задрожал, раздался звук быстрых шагов, затем дверь в гостиную открылась и мистер и миссис Уизли вбежали в комнату.
— Мы… Мы подумали… мы слышали… — начал мистер Уизли, крайне обеспокоенный при виде Гарри и Министра, стоявших нос к носу. — Громкие голоса — одышливо закончила миссис Уизли.
Скримджеор
отошёл на пару шагов от Гарри, уставившись на дыру, которую он проделал
в его футболке. Казалось, он сожалел о том, что вышел из себя.
—
Это… ничего… — прорычал он. — Я… сожалею вашему отношению. — он ещё раз
взглянул Гарри прямо в лицо. — Кажется, вы думаете, что Министр не
желает того, чего вы — равно как и Дамблдор — желаете. Мы должны
работать вместе.
— Мне не нравятся ваши методы, Министр. — произнёс Гарри. — Вы помните?
Он
вновь поднял правую руку и показал Скримджеору шрам на ладони, который
всё ещё казался белым — надпись «Я не должен лгать». Выражение лица
Скримджеора огрубело. Он молча повернулся и поковылял из комнаты.
Миссис Уизли поспешила за ним; Гарри услышал, как они остановились у
задней двери. Через минуту или около того, она позвала: «Он ушёл!»
— Что он хотел? — спросил мистер Уизли, оглядывая Гарри, Рону и Гермиону, пока миссис Уизли возвращалась к ним
— Дать нам то, что Дамблдор нам оставил. — ответил Гарри. — Они лишь только что открыли содержание его завещания, лишь сейчас.
Снаружи
в саду, за столами, три предмета, которые Скримджеор дал им,
передавались из рук в руки. Все удивлялись Делюминатору и Басням Барда
Бидла и сокрушались тому факту, что Скримджеор отказался передать меч,
но никто не мог предположить, почему Дамблдор оставил Гарри старый
Снитч. Когда мистер Уизли исследовал Делюминатор в третий или четвёртый
раз, миссис Уизли осторожно сказала:
— Гарри, дорогой, все ужасно голодны. Мы не хотели начинать без тебя. Могу я подать ужин?
Все
ели довольно быстро и после ускоренного пения «С днём Рождения» и
поглощения торта вечеринка закончилась. Хагрид, который был приглашён
на завтрашнюю свадьбу, но был слишком огромным, чтобы спать в
перенаселённой Норе, поэтому собрал для себя навес в соседнем поле.
—
Встретимся наверху. — шепнул Гарри Гермионе, когда они помогали миссис
Уизли приводить сад в нормальное состояние. — Когда все уснут.
Вверху
на чердаке Рон исследовал свой Делюминатор, а Гарри наполнил мешочек
Хагрида из ослиной кожи, не золотом, но теми вещами, которыми он особо
дорожил, среди которых были Карта Мародёров, осколок заколдованного
зеркала Сириуса и медальон Р.А.Б. Он туго затянул шнурок и повесил
мешочек на шею, затем присел, держа в руках старый Снитч и разглядывал
его свободно трепещущие крылышки. Наконец, Гермиона постучала в дверь и
на цыпочках прокралась внутрь.
— Муффиато. — прошептала она, махая палочкой в направлении лестницы
— Я думал, ты не одобряешь это заклинание. — улыбнулся Рон
— Времена меняются. — иронично сказала Гермиона. — Итак, покажи нам этот Делюминатор.
Рон отреагировал мгновенно. Удерживая его перед собой, он щёлкнул в него. Одинокая лампа, зажжённая ими, моментально потухла.
—
Смысл в том. — прошептала Гермиона в темноте. — что мы могли получить
то же самое, используя Перувийский Порошок Постоянных Потёмок.
Раздался тихий щелчок, и шар света из лампы вернулся к потолку и вновь зажёгся.
—
Всё-таки, это здорово! — сказал Рон немного оправдательно. — Почему же
тогда они говорят, что Дамблдор изобрёл его самостоятельно?!
— Я знаю, я уверена, что он не выделил бы тебя в своём завещании только для того, чтобы помочь тебе выключать свет!
— Ты думаешь, он знал, что Министр конфискует его завещание и исследует всё, что он нам оставил? — спросил Гарри
—
Определённо! — уверенно ответила Гермиона. — Он мог сказать в своём
завещании, почему оставляет нам эти вещи, но это завещание ничего не
объясня…
— Почему он не мог дать нам подсказку, когда был жив? — спросил Рон
—
Ну, на самом деле, — озадаченно произнесла Гермиона, пролистывая
страницы Басен Барда Бидла, — если эти вещи настолько важны, что
проходят под носом Министра, он мог бы объяснить их смысл… если только
он не является очевидным!
— Ведь он был неправ, не так ли? —
бросил Рон. — Я всегда говорил, что он был немного сумасшедшим.
Великолепным и всё такое, но чокнутым. Оставить Гарри старый Снитч —
для чего это, чёрт возьми, было нужно?
— Я не знаю, — смутилась Гермиона, — когда Скримджеор заставил тебя взять его, Гарри, я была так уверена, что что-то произойдёт!
—
Да, хорошо — произнёс Гарри, его пульс усилился, когда он поднял Снитч
пальцами, — Но ведь я как следует не пытался взять его перед
Скримджеором, не так ли?
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Гермиона
— Снитч, который я поймал в первом матче по квиддичу — улыбнулся Гарри. — Разве ты не помнишь?
Гермиона
выглядела ошеломленной. Рон, напротив, задыхался, быстро переводя
взгляд с Гарри на Снитч и обратно до тех пор, пока к нему не вернулся
дар речи:
— Это был тот Снитч, который ты едва не проглотил!
— Именно! — ответил Гарри и со всё убыстряющимся сердцебиением, поместил Снитч в рот.
Он
не открылся. Крушение надежд и горькое разочарование поселились в
сердце Гарри. Он опустил золотой шар, но Гермиона закричала:
— Надпись! На нём надпись! Глядите быстрее!
Он
чуть не уронил Снитч от удивления и волнения. Гермиона была права.
Выгравированные на гладкой золотой поверхности, где несколько секунд
назад не было ничего, пять слов были написаны тонким, косым почерком, в
котором Гарри распознал почерк Дамблдора:
«Я открываюсь там, где закрываюсь»
Он с трудом прочёл их, перед тем как слова вновь испарились.
— «Я открываюсь там, где закрываюсь»… Что это должно значить?
Гермиона и Рон потрясли головами с опустошённым видом.
— Я открываюсь там, где закрываюсь… закрываюсь… Я открываюсь там, где закрываюсь…
Но сколько они не повторяли слова, склоняя их на все лады, они не смогли выудить из них ни крупицы нового смысла.
