Глава 16. Годрикова Лощина.
Когда
Гарри проснулся на следующий день, ему понадобилось некоторое время
чтобы вспомнить происшедшее. Потом он наивно подумал, что все это был
сон, что Рон все еще был тут. Перевернувшись на другой бок, он увидел
пустую койку Рона. Его воображение нарисовало мертвое тело. Гарри слез
со своей койки, отворачивась от Рона. Гермиона, которая уже была чем-то
занята на кухне, не пожелав Гарри доброго утра, отвернулась от него,
когда тот проходил мимо. «Его нет, - говорил себе Гарри, - его нет.»
Ему приходилось повторять это мысленно, пока он умывался и одевался,
как будто это могло смягчить шок. «Его нет. И он не вернется.» И это
было горькой правдой. Гарри знал это, потому что их защитные чары не
оставляли никаких шансов для Рона найти их. Он и Гермиона завтракали
в полном молчании. Глаза Гермионы были красными и напухшими. Она
выглядела так, словно всю ночь не спала. Они сложили все свои вещи.
Гермиона мешкала. Гарри понимал, что она хочет еще немного побыть на
берегу. Несколько раз он замечал ее орлиный взгляд, словно что-то
высматривающий. И он был уверен, что ей казалось, как кто-то пробирался
к ним под дождем. Но рыжеволосой фигуры среди деревьев не было. Каждый
раз, когда Гарри вторил ей, оглядываясь вокруг (так как он не мог не
надеятся хоть малость) и не видел ничего кроме мокрых от дождя
деревьев, еще одна горькая бомба взрывалась у него внутри. Он слышал,
как Рон говорил: «Мы думали, что ты знаешь, что делашь!» И он продолжил
складывать вещи с горечью в животе. Речка, вся в тине около них,
быстро поднималась, и скоро могла залить их берег. Они помедлили еще
час перед тем, как свернуть свой лагерь. Наконец, полностью упаковав
вещи, Гермиона больше не могла найти причины здесь оставаться дольше, и
они взяли за руки и Аппарировали, появляясь на ветренном взгорье,
покрытом вереском. Гермиона отпустила руку Гарри и отошла в сторону.
Она села на большой камень, поднесла руки к лицу и начала трястись, что
было похоже на всхлипывания. Он наблюдал за ней, думая, что может
подойти и успокоить, но что-то мешало ему сдвинуться с места. Все
внутри него было холодным и напряженным. И снова он увидел
презрительное выражение лица Рона. Гарри начал вышагивать по вереску,
делая большой круг с расстроенной Гермионой по центру, произнося
защитные заклинания, которые обычно произносила она. Следующие
несколько дней они не обсуждали Рона вообще. Гарри решил больше никогда
не упоминать его имени, а Гермиона, кажется, знала, что не было смысла
говорить о чем-то раньше времени, хотя иногда по ночам, когда она
думала, что Гарри спит, тот слышал как она плакала. Тем временем Гарри
достал Карту Мародёров и изучал ее под светом палочки. Он ждал того
момента, когда точка с надписью «Рон» появится в коридорах Хогвартса.
Это доказало бы, что он вернулся в уютный Замок, защищенный его
статусом чистокровного. Как бы то ни было, Рон не появлялся на карте. И
со временем Гарри заметил, что достает карту только для того чтобы в
очередной раз посмотреть на имя Джинни в девчачих спальнях, думая, что
та частота, с которой он это проделывал может как-то прорваться в ее
сознание, что она как-то узнает, он думает о ней, надеется, что с ней
все в порядке. Каждый день они посвящали попыткам определить
возможное местонахождение Меча Гриффиндора, но чем больше они говорили
о месте, где бы Дамблдор мог его спрятать, тем отчаянее им казалась их
затея. Хотя поломать голову они все же могли. Гарри не припоминал,
чтобы Дамблдор рассказывал ему о таком месте, куда он мог бы что-нибудь
спрятать. Были моменты, когда он не знал, был ли он зол больше на Рона
или на Дамблдора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь... мы думали
Дамблдор рассказал тебе, что нужно делать... мы думали, у тебя был
план!» Он не мог обманывать себя – Рон был прав. Дамблдор оставил
его практически ни с чем. Они нашли один Хоркрукс, но они не думали его
уничтожать. Другие оставались такими же загадками, какими и были.
Чувство безнадежности угрожало завладеть им. Он теперь сомневался в
том, правильно ли он поступил, разрешив своим друзьям помочь ему в его
бессмысленном путешествии. Он не знал ничего, у него не было ни каких
соображений. Он боялся, что Гермиона уже на грани того, чтобы сказать,
что с нее достаточно, что она уходит. Они проводили много вечеров в
молчании. Гермиона вытаскивала портрет Финеаса Ниггелуса и ставила его
на стул так, словно он мог заполнить пустоту, образовавшуюся потерей
Рона. Не смотря на предыдущее заявление о том, что он больше не
появится, Финеас Ниггелус видимо не мог противостоять искушению узнать,
на что был способен Гарри, и вслепую появлялся раз в несколько дней.
Гарри был даже рад видеть его, потому что Финеас был компанией, не
смотря на его ехидность и насмешливую вежливость. Они получали
удовольствие от любых новостей и Хогвартса, хотя Финеас Ниггелус и не
был идеальным информатором. Он возвышал Снейпа, начальника Слизерина,
как только тот стал руководить школой, и Гарри с Гермионой приходилось
быть очень осторожными, чтобы не критиковать его и не задавать
неуместных вопросов про него, потому что в противном случае Финеаса
Ниггелус просто покинул бы картину. Как бы то ни было, он все же
упоминал кое-что. Кажется, Снейп столкнулся с небольшим мятежом со
стороны большинства студентов. Джинни было запрещено посещать Хогсмид.
Снейп возобновил старый декрет Амбридж, запрещающий собрание трёх или
более студентов или любые неофициальные кружки. Из всего этого Гарри
делал выводы, что Джинни, возможно Невилл и Луна вместе с ними
старались как могли, чтобы продолжить занятия АД. Эта скудноватая
новость заставила Гарри захотеть увидеть Джинни так сильно, как будто
бы у него болели зубы. Но это снова заставило его подумать о Роне и о
Дамблдоре и о самом Хогвартсе, по которому он скучал почти так же, как
по своей бывшей девушкой. Действительно, когда Финеас Ниггелус говорил
о снейповской расправе, Гарри чувствовал на мгновение своего рода
безумие, когда представлял себе возвращение в школу и присоединение к
подавлению Снейповского режима. Быть накормленым, спать в мягкой
кровати, не быть, в конце-концов, главным, казалось Гарри наиболее
замечательной перспективой в мире на данный момент. Но потом он
вспоминал, что он является Нежеланно Первым, что за его голову давали
десять тысяч галлеонов, и что просто прийти в Хогвартс сейчас было бы
так же опасно, как прийти в Министерство Магии. Действительно, Финеас
Ниггелус неумышленно отметил этот факт, задавая вопросы о
местонахождении Гарри и Гермионы. Гермиона отворачивала картину холстом
к дну сумки каждый раз, когда Финеас это делал. После таких прощаний,
Финеас Ниггелус категорически отказывался появляться несколько дней. Становилось
все холоднее и холоднее. Поэтому они не отваживались оставаться на
одном месте долгое время, это было лучше чем остаться на юге Англии,
где сильный холод земли был наихудшим их беспокойством. Они подолжали
путешестовать по стране, переходя горы, где дождь со снегом колотил по
палатке; широкое плоское болото, где палатка была затоплена холодной
водой; и маленький островок посреди шотландского Лохнесса, где снег
ночью наполовину засыпал их палатку снаружи. Они уже замечали
Рождественские огоньки на елках в некоторых окнах, когда Гарри
предположил, снова, что осталась только одна неисследованая улица. Они
только что необычайно хорошо поели: Гермиона была в суперамркете под
плащом-неведимкой (но все равно кинула деньги в открытую кассу перед
тем, как уйти), и Гарри подумалось, что она может стать более
поддающейся убеждению, нежели обычно, с животом, набитым спагетти и
залуживанными грушами. У него так же было предчувствие, что они могут
взять перерыв на пару часов от ношения Хоркрукса, который висел на
спинке койки возле него. - Гермиона? - Хмм? – Она скрутилась
колачиком в одном из кресел с Баснями Барда Бидла. Он не представлял
себе, что еще она может вычитать нового из книги, которая не была такой
уж большой. Но очевидно она все еще что-то расшифровывала в ней, потому
что Справочник Спелмана лежал открытым на подлокотнике кресла. Гарри
прокашлялся. Он чувствовал себя точно так же, как и несколько лет
назад, когда он просил профессора МакГонаглл разрешения посещать
Хогсмид, не смотря на то, что ему не удалось уговорить Дурслей
подписать соответсвующую бумагу.
- Гермиона, я тут подумал... - Гарри, не мог бы ты мне помочь кое-с-чем?
Она явно его не слушала. Она подалась вперед, взяв с собой Басни Барда Бидла
-
Посмотри на этот символ, - сказала она, показывая на верх страницы.
Ниже, как догадался Гарри, было название рассказа (не умея читать
древних рун, он не мог быть уверенным в этом). Там был нарисован
какой-то треугольный глаз, зрачок которого пересекала вертикальная
линия. - Я никогда не изучал древних рун, Гермиона. - Я знаю, но
это не руны, и этого нет в справочнике. Все время я думала, что это
иллюстрация глаза, но теперь мне так не кажется! Он был нарисован
чернилами, это не часть книги, кто-то его нарисовал. Подумай, ты
когда-нибудь видел его раньше? -Нет... нет, погоди. – Гарри присмотрелся. – Разве это не такой же символ, как и у отца Луны, который он носит на шее? - Я так и подумала! - В таком случае, это метка Гриндельвальда. Гермиона уставилась на него с открытым ртом. - Что? - Крам сказал мне ... Он пересказал историю, рассказанную ему Виктором Крамом на свадьбе. Гермиона выглядела потрясенной. - Метка Гриндельвальда? Она смотрела то на Гарри, то на странный символ и обратно. - Я никогда не слышала, что у Гриндельвальда была метка. Об этом не упоминается ни в одной книге, которые я читала о нем. - Ну, как я уже сказал, Крам говорит, что этот символ был вырублен на стене Дурмстранга, и именно Гриндельвальдом. Она снова упала в кресло, хмурясь. - Это очень странно. Если это символ Темной Магии, что он делает в книге детских рассказов? -
Да, странно. – Повторил Гарри. – И Скримджеор должен был узнать его. Он
был Министром, он должен был быть экспертом в Темной Магии. - Я знаю ... Быть может он подумал, что это глаз, как и я. Все остальные истории тоже имеют маленькие картинки над заглавиями. Она перестала говорить, но продолжала разглядывать странную отметку. Гарри попытался снова. - Гермиона? - Хмм? - Я тут подумал. Я – я хочу отправится в Годрикову Лощину. Она посмотрела на него, но ее взгляд был рассеянным. Он был уверен, она все еще думает про загадочную отметку в книге. - Да, - сказала она, - Да, я тоже об этом думала. Я думаю, нам действительно необходимо туда отправится. - Ты меня правильно поняла? – спросил Гарри. -
Конечно. Ты хочешь отправится в Годрикову Лощину. Я согласна. Я думаю,
мы должны. То есть, я не могу придумать лучшего места, где бы он мог
быть. Это будет опасно, но чем больше я думаю об этом, тем больше
убеждаюсь, что он именно там. - Э-э... что там? – Спросил Гарри. И тут она посмотрела на него с таким же недоумением, с каким Гарри смотрел на нее. -
Нуу, меч, Гарри! Дамблдор должен был знать, что ты захочешь вернуться
туда. Ведь, Годрикова Лощина – это место рождения Годрика Гриффиндора. - Правда? -Гарри, ты когда-нибудь открывал «Историю Магии»? -
Э-э, - сказал Гарри, улыбаясь впервые за месяц. Он почувствовал, что
мускулы вокруг рта тянулись туговато. – Я открывал ее.. ну ты знаешь,
когда покупал. Всего один раз. -Так вот, если деревня названа его
именем, я подумала, что ты догадаешься провести паралель. – Она была
более похожа на обычную себя, нежели в последнее время. Гарри почти был
уверен в том, что сейчас она объявит, что направляется в библиотеку. –
В «Истории Магии» есть немного об этой деревне, подожди... «Согласно
Международному Статуту о Секретности 1689, волшебники скрылись.
Истинным является то, что они создали своё маленькое общество внутри
общества. Много маленьких деревень и деревушек превлекали волшебных
семей, которые собирались вместе для взамимной поддержки и защиты.
Деревни Тинворш в Корнуэле, Верхний Флэгли в Йоркшире, и Оттери Сент
Кэтчпол, которая находится на южном побережье Англии, были знаменитыми
домами целых групп волшебных семей, живущих рядом с терпеливыми а
иногда находящимися под заклинанием Конфундус магглами. Наверное,
наиболее прославленное из этих наполовину волшебных мест, Годрикова
Лощина, деревня на западе страны, где родился великий волшебник Годрик
Гриффиндор, и где Боуман Райт волшебный кузнец, изобрел первый Золотой
Снитч. Кладбище полно имен старинных волшебных родов, и это, без
сомнения, объясняет вековые истории о привидениях и маленькой проклятой
церкви рядом с кладбищем. » - Ты и твои родители не упомянуты. –
сказала Гермиона, закрывая книгу. – Потому что Профессор Бэгшот не
описала ничего, что произошло позже конца девятнадцатого столетия. Но
подумай. Годрикова Лощина, Годрик Гриффиндор, Меч Гриффиндора. Ты не
думешь, что Дамблдор ожидал, что ты найдешь какую-то связь? - О да... Гарри
не хотел признавать, что он абсолютно не думал про Меч, когда предлагал
отправится в Годрикову Лощину. Для него вся история деревни заключалась
в могилах его родителей, доме, где он еле-еле избежал смерти, и в
человеке по имени Батильда Бэгшот. - Помнишь, что сказала Муриэль? – Спросил он неожиданно. -Кто? -Ну...
– Гарри колебался. Он не хотел произносить имя Рона. – Пратётя Джинни.
На свадьбе. Та, которая сказала, что у тебя тощие лодыжки. - А-а. – Произнесла Гермиона. Это был напряженный момент – Гарри знал, что она вспомнила Рона, и он поторопился продолжить: - Она сказала, что Батильда Бэгшот все еще живет в Годриковой Лощине. -
Батильда Бэгшот, - пробормотала Гермиона, пробежав указательным пальцем
по рельефному имени Батильды на обложке «Истории Магии». – Ну, я
полагаю... Она ахнула так внезапно, что у Гарри внутри все
перевернулось. Он схватился за свою палочку, оборачиваясь ко входу в
палатку, но там никого не было. - Что? – Сказал он зло и облегченно
одновременно. – Зачем ты так сделала? Я подумал, ты увидела Пожирателя
Смерти, открывающего замок палатки, в конце концов... - Гарри, а что если Меч Годрика Гриффиндора у Батильды? Что если Дамблдор доверил его ей? Гарри
Рассматривал такую возможность. Батильда должна быть уже очень пожилой
женщиной, и есил верить Мюриэль, еще и чокнутой. Могло быть так, чтобы
Дамблдор доверил ей Меч Гриффиндора? Если это так, то Дамблдор отдал
важную вещь в распоряжение судьбы. Он никогда не говорил, что заменил
Меч подделкой, но так же и не упоминал о дружбе с Батильдой. Хотя
сейчас было не время высказывать сомнения по поводу теории Гермионы. Не
тогда, когда эта теория настолько совпадал с самым большим желанием
Гарри. - Да, он мог так и поступить! Так мы идем в Годрикову Лощину? -
Да, но нам нужно тщательно все обдумать, Гарри. Сейчас она сидела
напротив него и Гарри мог сказать, что перспектива имеющегося плана
воодушевляла ее разум так же сильно как и его. - Для начала, нам
нужно вместе практиковать Заклинание Разнаваждения под
мантией-невидимкой, и возможно Заклинание Разнаваждения станет более
ощутимым, если ты не думаешь, что нам следует идти полными баранами и
использовать Многосущное зелье? В этом случае, нам надо достать чьи-то
волосы. На самом деле, я думаю нам лучше сделать это, Гарри, чем
сильнее наша маскировка, тем лучше…
Гарри позволил ей говорить,
кивая и соглашаясь с ней всякий раз, когда она делала паузу, но его
разум далеко от разговора. Впервые с тех пор, как он узнал о том, что
меч в Гринготтсе был подделкой, он почувствовал волнение.
Он был близок к поездке домой, к возвращению в место, где у него была семья. Это
было бы в Годриковой Лощине, если бы не Волдеморт, он бы там вырос и
проводил каждые школьные каникулы. Он бы мог приглашать друзей… Может
быть у него были бы братья или сестры… Именно его мама испекла бы ему
праздничный пирог на семнадцатилетние. Жизнь которую он утратил, почти
никогда не казалась ему настолько реальной как сейчас, когда он знал
что совсем скоро увидит место которое к него забрали. После того, как
Гермиона ушла спать той ночью, Гарри тихо достал свой рюкзак из
бисерной сумки Гермионы, и извлек оттуда фотоальбом, который дал ему
Хагрид давным-давно. Впервые за долгие месяцы, он внимательно
просматривал старые фотографии его родителей, их улыбающиеся и машущие
руками образы, которые были единственной вещью оставшейся от них. Гарри
бы с радостью отправился в Годриковую Лощину на следующий день, но у
Гермионы были другие мысли на этот счет. Как всегда уверенная в том,
что Волдеморт ждет возвращения Гарри на место смерти его родителей,
она решила, что они отправятся только когда они будут уверены, что у
них самая лучшая маскировка, из всех возможных. Следовательно прошла
целая неделя – один раз они тайно получили волосы невинных магглов,
которые делали рождественские покупки, и практиковали аппарацию вместе
под мантией невидимкой – и Гермиона согласилась совершить путешествие. Они
должны были аппарировать в деревню под покровом ночи, поэтому уже
смеркалось когда они наконец выпили Многосущное зелье превратившись
Гарри в лысого, Магла средних лет, а Гермиона - в маленькую и похожую
на мышку его жену. Бисерная сумка со всеми их вещами (кроме хоркрукса,
который Гарри носил на шее) была спрятана во внутренний карман
застегнутого плаща Гермионы. Гарри накинул на них плащ-невидимку, и они
оказались в удушающей темноте. Гарри открыл глаза, сердце стучало
где-то в горле. Они стояли рука об руку на заснеженной дороге под
темным голубым небом, на котором уже слабо сверкали первые ночные
звезды. На другой стороне узкой дороги стояли дома, с мерцающими
рождественскими украшениями на окнах. Короткий путь впереди них,
освещенный золотыми уличными фонарями вёл к центру деревни.
-
Весь этот снег! – прошептала Гермиона под мантией. – Почему мы не
подумали о снеге? После всех наших предосторожностей, мы будем
оставлять следы! Нам надо просто избавляться от них... ты идешь
впереди, а я займусь этим.
Гарри не хотелось заходить в деревню замеченными, он, стараясь сохранить их секретность, стирал следы заклинаниями.
-
Давай снимем плащ, - сказал Гарри, когда увидел ее испуганный взгляд. –
О, да ладно, мы не похожи на себя самих и вокруг никого нет.
Он
положил мантию под куртку, и они беспрепятственно двинулись вперед,
морозный воздух жег лица когда они проходили все больше домов. И любой
из них мог оказаться тем самым, где жили Джеймс и Лили или где сейчас
живет Батильда. Гарри смотрел на парадные двери, их покрытые снегом
крыши, на их веранды, ему было интересно, вспомнит ли он один из них, в
глубине души понимая, что это невозможно, что ему было меньше года
когда он покинул это место навсегда. Он не был даже уверен, что
вообще сможет увидеть дом; он не знал что произошло, когда Заклятие
Верности перестало действовать. Потом узкая тропинка, по которой они
шли сворачивала налево и к сердцу деревни, к маленькой площади, что
открылась их взору. Повсюду были развешены цветные огни, в центре
было что-то вроде военного памятника, частично затслонённого качающейся
на ветру рождественской елкой. Было несколько магазинов, почтовых
служб, паб, маленькая церковь, окна из цветного стекла которой, ярко
освещали площадь.
Снег здесь стал прочным, он был твердым и
липким когда люди ходили здесь весь день. Жители деревни проходили в
разные стороны перед ними, их фигуры были ярко освещены уличными
фонарями. Они слышали взрывы смеха и популярную музыку, когда двери
паба открывались и закрывались; потом они услышали начавшуюся песнь в
маленькой церкви.
- Гарри, я думаю сейчас канун Рождества! – сказала Гермиона. - Правда?
Он потерял счет времени, за недели они не прочли и газеты.
-
Я уверена, да! – сказала Гермиона, смотря на церковь. – Они.. они
должны быть там, правда? Твои мама и папа? Я вижу, там дальше кладбище.
Гарри
почувствовал трепет от чего-то, что было сильнее волнения, больше
похожего на страх. Теперь, когда он был так близко, в конце концов он
не знал хотел ли он это увидеть. Возможно Гермиона знала, что он
чувствовал потому, что она нашла его руку и впервые повела его, толкая
вперед. Пройдя половину площади, она намертво остановилась.
- Гарри, смотри!
Она
указывала на памятник. Когда они проходили мимо него, он изменился.
Вместа обелиска, испещрённого именами, он увидел статую трёх человек:
мужчину с неряшливыми волосами и очками, женщину с длинными волосами и
добрым милым лицом и малыша, сидящего на руках матери. Снег пушистыми
белыми шапками лежал на их головах. Гарри подошёл ближе, пристально
глядя в лица своих родителей. Он не мог представить, что здесь будет
такая статуя. Было так странно видеть самого себя в камне, счастливого
малыша без шрама на лбу.
- Пойдём. - произнёс Гарри, когда он
вдоволь нагляделся, и они вновь повернулись к церкви. Когда они перешли
дорогу, он посмотрел над головой: статуя вновь стала военным мемориалом. Пение
стано громче, когда они приблизились к церкви. Это заставило горло
Гарри сжаться, так сильно напомнив ему о Хогвартсе, о Пивзе мычащем
грубые переделки рождественских песен из ближайших доспехов, о
двенадцати елях в Большом Зале, о Дамблдоре, надевающем дамскую шляпу,
которую он выиграл в фанты, о Роне в вязанном свитере... У входа в
кладбищенский дворик была узкая калитка. Гермиона толкнула её как можно
тише, и они проскользнули в неё. на другой стороне скользкой дороги к
дверям церкви снег был глубоким и нетронутым. Они шли по снегу,
оставляя глубокие борозды за собой, обходя строение, держась в тени за
блестящими окнами. За церковью ряд за рядом высились чуть укрытые
снегом могилы, выдававшиеся над бледно-голубой простыни снега с синими,
золотыми и зелёными пятнами от отражений витражей. Ухватив рукой
палочку в кармане пиджака, Гарри приблизился к ближайшей могиле.
- Гляди, это Эббот, должно быть какой-то дальний родственник Ханны! - Говори потише. - попросила его Гермиона.
Они
углублялись в кладбищенский двор дальше и дальше, протаптывая на снегу
за ними тёмные следы, останавливались, чтобы взглянуть на надписи на
старых надгробьях, на каждом шагу вглядываясь в окружающую темноту,
чтобы быть уверенными, что за ними не следят.
- Гарри, здесь!
Гермиона была в двух рядах могил за ним; он вернулся к ней, его сердце стало сильнее биться в груди.
- Это... - Нет, но посмотри!
Она указала на тёмный камень. Гарри наклонился вниз, и увидел на замёрзшем замшелом граните слова "Кентра Дамблдор" и короткие даты рождения и смерти "...И её дочь Ариана". Также на камне была эпитафия:
"Там, где твоё сокровище, будет и твоё сердце"
Итак,
Рита Скитер и Муриэль были правы в некоторых фактах. Семья Дамблдоров,
по крайней мере, жила здесь, и часть её здесь умерла.
Видеть
могилу было хуже, чем слышать о ней. Гарри не мог не думать о том, что
и у него, и у Дамблдора были глубокие корни в этом кладбищенском
дворике, и что Дамблдор должен был сказать ему об этом, хоть он и
никогда не делился с ним этой связью.
Они могли бы посетить это
место вместе; на мгновение Гарри представил приход сюда с Дамблдором, о
том, какой связью это было бы, и как много это значило бы для него. Но
Дамблдору казалось, что тот факт, что их семьи лежат рядом на одном и
том же кладбище, был неважным совпадением, не относящимся, возможнно, к
работе, выполнения которой он хотел от Гарри.
Гермиона
смотрела на Гарри, и он счастлив, что его лицо скрывала тень. Он вновь
прочёл слова на могильном камне . "Там, где твоё сокровище, будет и
твоё сердце". Он не понимал, что значили эти слова. Конечно, это
Дамблдор выбрал их, как старший член семьи после смерти матери.
- Ты уверен, что он никогда не упоминал?.. - начала Гермиона -
Нет. - отрывисто произнёс Гарри. - Давай продолжим поиски. - добавил он
и повернулся, желая никогда не видеть этого камня: Ему был противен
этот взволнованный трепет с оттенком негодования.
- Здесь! - закричала Гермиона через несколько секунд из темноты. - О, нет, извини! Я думала, что здесь было написано "Поттер".
Она протирала раскрошившийся, покрытый мхом камень, уставившись на него, слегка нахмурив брови.
- Гарри, вернись на секунду...
Он не хотел отвлекаться вновь, но неохотно прошёл к ней по снегу.
- Что? - Посмотри сюда!
Могила была очень старой, испорченной погодой настолько, что Гарри не мог прочесть имени. Гермиона показала ему символ под ней.
- Гарри! Это знак из книги!
Он
взглянул на место, которое она отметила. Камень был таким истёртым, что
было на нём выгравировано, хотя треугольный знак, похоже, стоял под
практически неразличимым именем.
- Да... Это может быть...
Гермиона зажгла палочку и направила её на имя на камне.
- Здесь написано Иг... Игнотус, я думаю... -
Мне нужно продолжить поиски родителей, хорошо? - сказал Гарри несколько
огрубевшим голосом и вновь отошёл, оставляя её сидящей на корточках
перед старой могилой.
На каждом шагу он встречал фамилии,
например, Эббот, о которых слышал в Хогвартсе. Иногда на кладбищенском
дворике встречались целые поколения волшебников: по датам Гарри мог
судить, что они либо вымерли полностью, либо переехали из Годриковой
Лощины. Чем глубже он терялся среди могил, тем чаще он видел новые
надгробья, которые вызывали у него небольшой прилив предчувствия и
предвкушения.
Казалось, стало темнее и тише. Гарри
оглянулся, волнуясь и думая о дементорах, затем он понял, что хор
замолчал, что голоса прихожан начали стихать, когда они подходили ближе
к площади. Кто-то внутри церкви выключил свет.
Затем из темноты в третий раз послышался отчётливый голос Гермионы, всего в паре метров от него.
- Гарри , они здесь … вот тут.
И
он понял по её голосу, что это были его мама и папа: он прошёл к ней,
чувствуя, как что-то сдавливало грудь, это было то же чувство, которое
он испытал после смерти Дамблдора - тяжёлое горе на его сердце.
Надгробье
стояло всего лишь через два ряда за могилами Кендры и Арианы. Оно было
сделано из белого мрамора, как и гробница Дамблдора, на ней было легко
прочитать надпись, словно мрамор сиял в темноте. Гарри не нужно было
вставать на колени или даже подходить близко, чтобы прочесть высеченные
слова.
ДЖЕЙМС ПОТТЕР
Родился 27 марта 1960
Умер 31 октября 1981
ЛИЛИ ПОТТЕР
Родилась 30 января 1960
Умерла 31 октября 1981
Последний враг, которого нужно победить – это Смерть.
Гарри читал слова медленно, как будто у него был только один шанс понять их смысл, последнюю строчку он прочитал вслух.
-
Последний враг, которого нужно победить – это Смерть… - Ему в голову
пришла ужасная мысль. – Разве это не принцип Пожирателей? Зачем это
здесь написано? - Это не означает победить смерть так, как это
понимают Пожиратели, Гарри, - нежно сказала Гермиона. – Это значит, ну…
ты знаешь… жить на том свете. Жить после смерти.
«Но они не
жили», подумал Гарри. Их не было . Пустые слова не могли скрыть того
факта, что останки его родителей покоились под снегом и камнем. Слезы
навернулись на глаза, прежде чем он смог их остановить, обжигая
замёрзшее лицо, какой был смысл притворяться и вытирать их? Он позволил
им капать, он сжал губы, смотря на толстый слой снега, который прятал
от него место, где покоились Лили и Джеймс, кости ли это были или прах,
не зная, что их живой сын стоял рядом, его сердце билось, потому что
они пожертвовали собой ради него. Он внезапно захотел уснуть по снегом
вместе с ними. Гермиона взяла его руку и крепко её сжала. Он не
мог смотреть на неё, но тоже сжал её руку в ответ. Он отрывисто вдыхал
ночной воздух, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Он должен был
что-нибудь им принести, но он даже об этом не подумал, а все растения
вокруг замёрзли. Гермиона подняла палочку и в воздухе появились
Рождественские розы. Гарри поймал их и положил на могилу родителей. Как
только он поднялся на ноги, ему захотелось уйти. Он не мог больше там
оставаться . Он обнял Гермиону за плечи, она положила руку ему на пояс,
они замолчали и пошли прочь, пробираясь сквозь снег, проходя мимо мамы
и сестры Дамблдора, назад к тёмной церкви и калитке, которой пока что
не было видно.
